«Я с сожалением думаю, что время,

которое я провел в Воткинске, прошло так быстро»

П.И. Чайковский

История жизни семьи Чайковских  в Воткинске

В 1837 году новый начальник  Камско-Воткинского железоделательного завода подполковник Илья Петрович Чайковский, отец композитора, прибыл в Воткинск, получив для проживания, как сам отмечал,  «очень хороший и обширный дом».  Вскоре, после завершения небольшого ремонта в доме,  к Илье Петровичу присоединилась  его супруга – Александра Андреевна. На 11 счастливых лет этот дом  стал родным  «гнездом» для Чайковских, здесь у супругов родилось четверо детей: в 1838 году - Николай,  в 1840 г. -  Петр, через год  Александра и в 1843 году  Ипполит.

Под руководством Ильи  Петровича  на заводе было  внедрено  пудлинго-сварочное производство,  усовершенствованы металлообрабатывающие механизмы, внедрены паровые молоты, прессы, подъемные устройства и другие новшества.  С именем И.П.Чайковского связано зарождение судостроения на Камско-Воткинском заводе: в 1846 году была сооружена судоверфь для производства пароходов и  произведена  закладка первого парохода «Астрабад».

Строгий и требовательный начальник Воткинского завода, в домашнем кругу  был добрым  семьянином. Илья Петрович   обожал и боготворил  свою супругу Александру Андреевну. Несмотря на большую  разницу в возрасте (глава семейства  был старше супруги на 18 лет), на полную противоположность характеров Илья Петрович и Александра Андреевна Чайковские были необыкновенно трогательно привязаны друг к другу.  Маленький Петр рос в по-настоящему счастливом семействе, где царили исключительная гармония и взаимное уважение.

В доме Чайковских постоянно звучала музыка: Илья Петрович Чайковский «весьма недурно играл на флейте», Александра Андреевна играла на рояле и чудно пела русские романсы.  По торжественным вечерам, на балах в этом доме звучал инструментальный ансамбль, пел хор певчих Благовещенского собора. Кроме того, в доме собиралось любительское трио (виолончель, гитара, флейта). Потому не удивительно, что  Петр начал проявлять интерес к музыке еще в раннем детстве. Обладая удивительным слухом, Петр часто пытался наигрывать на рояле любимые мелодии. Затем музыка начала звучать  для Петра во всем: в шуме ветра и воды, пении птиц и в перезвоне посуды в буфете. Заметив любовь сына к музыке, родители пригласили для него учительницу – Марью Марковну Пальчикову, ставшую его добрым другом.

В 1844 году, когда маленькому Петру  не было и пяти лет, Александра Андреевна пригласила из Петербурга гувернантку - француженку Фанни Дюрбах. Она  имела хороший педагогический опыт, знала одинаково хорошо французкий и немецкий языки, а по нравственным правилам была строгая протестантка. Занятия в семье Чайковских она поставила  самым серьезным образом. Дети обучались математике, географии, истории, иностранным языкам, литературе. «Мы жили, - вспоминала Фанни, - совершенно отдельною от взрослых жизнью... не только занятия, но и забавы у нас были свои. Вечера под праздник мы проводили у себя наверху в чтении, в беседах. В будни, с 6 часов утра, все время было строго распределено... Так как свободные часы, когда дети могли делать что хотели, были очень ограниченны, то я настаивала, чтобы они проходили в телесных упражнениях, и поэтому поводу у меня всегда были препирательства с Пьером, которого постоянно после урока тянуло к фортепиано... представленный сам себе, он охотнее шел к музыке...».  В 6 лет творческая натура Петра стала проявляться  и в написании  стихов, за что гувернантка называла его «мой маленький Пушкин». Обладая прекрасным воображением, горячим сердцем и добрым нравом, маленький Петр завоевал любовь всех домочадцев и прислуги.

В 1848 году семья Чайковских навсегда покинула Воткинск. В самом конце своего жизненного пути Перт Ильич еще раз прикоснулся к невозвратимому и счастливому миру детства: в 1892 году композитор  навестил свою любимую гувернантку во Франции. Фанни Дюрбах  40 лет бережно хранила все тетради и письма «маленького Пьера»,   помнила все забавные истории из его детства.  Об этой встрече он написал «Прошлое со всеми подробностями до того живо воскресло в памяти, что казалось, я дышу воздухом Воткинского дома».